Восприятие цвета плавно перетекает из правого полушария в левое
"Каждый охотник желает знать, где сидит фазан", – почему мы воспринимаем радугу именно так, семью полосами спектра, а не иначе? Откуда вообще берётся это буйство красок, и все ли воспринимают палитру цветов одинаково? На эти простые, в общем-то, вопросы не так просто найти понятные ответы. Похоже, природа одарила нас сложным и очень гибким визуальным аппаратом, позволяя одним видеть так, а другим – иначе.
Неодинаковое восприятие одних и тех же цветов у разных людей в значительной степени обусловлено "лингвистическим" эффектом – то есть, грубо говоря, существованием названия для определённой части спектра. Недавние исследования утверждают: обработка мозгом звуковых волн связана с восприятием цветовой гаммы (иллюстрация с сайта popsci.com/James Steidl).
Однако у восприятия цветности есть и другая сторона – физиологически-психологическая. Индивидуальное восприятие цвета определяется не только его спектральным составом, но и особенностями устройства человеческого глаза и психики. Здесь будет уместно вспомнить дальтонизм – один из видов цветовой слепоты.
Радуга – оптическое явление, которое возникает, когда солнечный свет испытывает преломление в капельках воды, взвешенных в воздухе. Семь цветов спектра – основные, которые принято выделять, но следует иметь в виду, что на самом деле спектр непрерывен и цвета эти плавно переходят один в другой через множество промежуточных оттенков (фото с сайтов freewallpaperdesktopwallpaper.com, missouriskies.org).
Так как же мы воспринимаем радугу? Являются ли семь "классических" цветов эфемерным продуктом высшей нервной деятельности, или соответствующая программа распознавания "прошита" в зрительной системе любого представителя вида Homo sapiens по умолчанию и не может быть субъективной?
Для ответа на этот вопрос проще всего провести небольшую редукцию колористики и попытаться понять, как это работает на примере отдельных цветов.
Мы уже писали о том, что в некоторых языках многие известные нам цвета просто не имеют названия. В русском, например, есть два разных слова "голубой" и "синий", в то время как в английском для обозначения и синего и голубого (в нашем понимании) используется лишь одно слово – blue. Соседи англичан, валлийцы, пошли ещё дальше: у них словом glas обозначаются одновременно и синий и зелёный.
Результаты соревнования по распознаванию цвета между англо- и русскоязычными показали, что последние (мы то есть) на 10% быстрее отличаем "синий" от "голубого" и различаем больше оттенков этих цветов. Видимо, наши предки в древности обитали в либо в водной, либо (чем чёрт не шутит!) в воздушной стихии. В благородной среде, в общем (иллюстрации с сайта colourlovers.com).
Но одни из самых "продвинутых" – индонезийское племя охотников-собирателей Дани, у которых вообще не было (на момент наблюдения около полувека назад) обозначения отдельных цветов, а использовались всего два понятия – "светлый" и "тёмный".
Такие кросскультурные языковые тонкости заинтересовали учёных ещё в 1950-х. В частности, именно тогда Бенджамин Уорф (Benjamin Whorf) предложил свою идею релятивистской лингвистики, основанную в том числе на результатах экспериментов с добровольцами, которые легче различали цвета, обозначенные отдельным понятием (чем те, для которых своего "имени" в их языке не было).
Кстати, Оруэлл использовал в своём романе "1984" именно идеи Уорфа: смысл новояза заключался в том, что если какое-то историческое событие или даже просто природное явление нигде и никак не упоминается, то оно и не существует.
В ходе эволюции у человека (и других приматов) появилось цветное зрение. Это было, вероятно, вызвано расширением экологической ниши или переходом к дневному образу жизни. Всего, напомним, в человеческом глазу содержатся два типа светочувствительных клеток (на рисунке справа): палочки, отвечающие за сумеречное зрение, и менее чувствительные колбочки, отвечающие за цветное зрение. В сетчатке глаза есть, в свою очередь, три вида колбочек, максимум чувствительности которых приходится на красный, зелёный и синий участки спектра, то есть соответствует трём "базовым" цветам. Равномерное раздражение всех трёх элементов, соответствующее дневному свету, вызывает ощущение белого цвета (иллюстрации с сайтов artlex.com, buytaert.net, visioninfocus.com).
Таким образом, первоначально многие исследователи пришли к выводу, что восприятие цвета (например радуги) у нас различается вследствие культурных особенностей и традиции понимания. Биологические основания восприятия света казались тогда не столь важными.
Но уже в конце 1960-х антрополог Брент Берлин (Brent Berlin) и лингвист Пол Кей (Paul Kay) предложили свою теорию, которую можно условно сформулировать как генетический детерминизм (или универсализм).
Учёные пришли к выводу, что в лексиконе практически у всех народов изначально есть как минимум две категории цвета – как у первобытных народов (по-видимому, они как-то связаны ещё с древнейшими дуалистическими представлениями).
Впоследствии словарный запас растёт по мере необходимости. Те же Дани были способны различать цвета, когда их обучали соответствующим терминам.
Как это обычно бывает, в реальности получилось нечто среднее: и та и другая стороны не были удовлетворены полученными результатами.
Дани (их представитель – на фото) немало сделали для того, чтобы человечество приблизилось к пониманию законов восприятия света. Отметим, однако, что из лингвистических исследований (и это отмечает ряд учёных) могут выпадать целые языковые пласты. Так, у эскимосов что-то около 20 понятий, обозначающих различные состояния снега – но не белого цвета. Просто "белый" им без надобности (фото с сайта en.wikipedia.org).
Охотники-собиратели из Индонезии оказались-таки способны различать цвета, но не так хорошо, как американцы, например. То есть из десяти попыток определить различные оттенки синего или зелёного и понять границу между ними у Дани были в целом гораздо более худшие результаты.
В итоге сложились два полюса зрений, и окончательно прояснить этот вопрос за все прошедшие годы никак не удавалось.
Но недавно появилась надежда: во-первых, на помощь пришла магнитно-резонансная томография, а во-вторых… дети.
С помощью fMRI, в частности, удалось локализовать отделы мозга, связанные с восприятием цвета. Замеры показали, что, да, существует связь между лингвистическим аппаратом и визуальным.
В дальнейшем было также установлено, что взрослые добровольцы легче определяют цвета, которые являются "базовыми". С более сложными цветами, не известными данной культуре, возникали проблемы.
Например, специфически корейский "жёлто-зелёный" цвет, для которого там есть определённое название, почти никак не воспринимался европейцами. К этой же серии исследований относились и упомянутые нами сравнения англоязычных и русскоязычных по "голубому признаку".
Ещё в конце 1970-х было проведено международное исследование World Color Survey, которое охватило людей, говорящих на 110 языках. Результаты показали, что существуют так называемые "основные" цвета, образующие определённые пики восприятия фотонного спектра (справа вверху), которые были общими практически для всех. Эти пики: "красный", "коричневый", "жёлтый", "зелёный", "синий" и "фиолетовый" (иллюстрации с сайтов colourlovers.com, wired.com).
В ходе другого эксперимента подопытным удавалось быстрее взглянуть на мишень (сделать соответствующее движение глазами), когда мишень и стена были разного цвета (например, синяя мишень, зелёная стена). А когда они были одного цвета (например, различные оттенки синего), то этого им сделать не удавалось.
Ещё одним результатом томографических испытаний явилось подтверждение связи "языковой" зоны мозга с речью: праворукие взрослые более успешно распознают цвет, когда цвета представлены в поле зрения справа.
Учёные решили (и теперь это общепринятая точка зрения), что такой эффект возникает вследствие того, что информация из углового пространства справа быстрее (с более высоким приоритетом) получает доступ к левому полушарию, ответственному за обработку речи.
Резюмируя, нейродиагностика в какой-то мере подтвердила обе ключевые гипотезы полувековой давности (лингвистическую и биологическую), но главного вопроса не решила.
Хорошо, обработка цветовой категории "начинается" в правом полушарии (туда, если упрощённо, поступают сигналы с палочек и колбочек), а потом каким-то образом происходит маршрутизация и процесс берётся под контроль левым полушарием, ответственным за сознательную интерпретацию цветов.
Но существует ли целостная система восприятия цвета? А если она состоит из частей, то какая из них главнее и как они взаимодействуют? В конце концов, может быть, нам всё это кажется. Может, кто и в инфракрасном спектре видит, как Хищник…
Учёные решили понять, как определение цвета работает изначально – ведь дальнейшие наслоения могут исказить картину, а первоначальный опыт, он незамутнённый (фото с сайта sciam.com).
Чтобы разрубить этот гордиев узел нейропсихологии, различные группы исследователей цинично обратились к экспериментам на детях, которые не умеют говорить, не имеют культурно-этнических предрассудков, но цвета — вроде бы — различают.
Полученные результаты совпали с ожиданиями: четырёхмесячные добровольцы не проявляли никаких признаков цветовой селективности, когда мишени помещались в угловом пространстве справа – у них не включалась "лингвистическая" зона восприятия цвета. Они воспринимали цвет, но противоположным образом – правым полушарием, а не левым.
Такой поворот событий дал практическое подтверждение существования врождённой границы раздела между цветами – как минимум между синим и зелёным.
Анализируя данные эксперимента, многие исследователи пришли к выводу, что общего для всех механизма восприятия цвета всё-таки нет. Как и во многих других физиологических и нервных функциях, единого критерия "фундаментальности" не существует: разнообразие – залог успешного развития любого вида.
С другой стороны, логично предположить, что "правые", неязыковые способности эволюционно более древние. На основании этого допущения даже предложена гипотеза эволюционной траектории восприятия цветов, когда вначале мы научились распознавать наиболее важные для нас цвета, а потом, по мере необходимости, "возникли" все остальные.
В компьютерную модель были заложены результаты всех предыдущих исследований, которые были соотнесены с данными замеров на fMRI. В результате учёные построили траекторию возникновения цветов: именно так возникли известные и понятные большинству людей категории – ведь спектр излучения на самом деле непрерывный! (иллюстрация Mike Dowman/MEMBRANA)
В общем, нам помогает видеть и "прошитая в железе" способность интерпретировать длину световой волны, и возникшая с усложнением организма и социальной организации способность более точно отличать одно от другого и, что немаловажно, уметь рассказать об этом.
Всё-таки получается, что мы думаем о "цвете" не столько потому, что наши палочки и колбочки могут улавливать определённой длины волны, а потому, что нас приучают думать об этом, причём именно определённым образом.
Так что, смотря на радугу, помните: для некоторых фазан может сидеть и не "где", а охотник об этом и "знать" вовсе не желает.